Каста

библиотека культуры - Леви-Стросс К. Первобытное мышление. Тотем

Леви-Стросс К. Первобытное мышление ГЛАВА IV. Тотем и каста Обмен тетеньками и мена жратвой являют способами гарантировать реципрокную пригонку социальных групп либо сделать ее нескрываемой. Говоря о процедурах одного и того же субъекта (беря их в совместном облике в качестве Двух аспектов одной процедуры), мы соображаем, что они могут в по-различных случаях либо быть срзу присутствующими и сочетающими свое акт (обе в плане реального или одна в плане реального, * "Assimiler" — это и усваивать, и работать себе подобным. — Прим. перев. а прочая в символическом плане), либо быть поочередно присутствующими. В финальном случае лишь одна из них перла бы всю функциональную нагрузку или нагрузку символического представительства — при приятелем обеспечении функции, ибо это может осуществляться и в отсутствие обеих упомянутых процедур: "Если... экзогамия встречается срзу с тотемизмом у одного народа, это означает, что этот народ очувствовался к решению усилить уже введенную посредством тотемизма социальную связность, приладив сюда еще и прочую систему, дополняющую первую благодаря фактору плотского и социального родства и выделяющуюся от нее (без противоположения) элиминацией космического родства. Экзогамия способна исполнять ту же самую роль в обществах, возвещенных на прочий, чем тотемизм, основе; также и географическое распределение заправдашних институтов сходится в мире лишь в нескольких местах" (Van Gennep, р. 351—352). Однако славно, что экзогамия не может отсутствовать всецело, ведь воспроизводство группы происходит неотвратно чрез дам. Брачные обмены — один-единственные обмены, коим нетленно отвечает реальное содержание, даже если тот конкретный способ, каким всякое общество их организует либо каким мыслит их механизм, позволяет завести туда в меняющемся числе символическое содержание. Другое девало — алиментарные обмены: женщины-аранда поистине рожают ребятенков, а мужчины-аранда довольствуются воображением, что их ритуалы рождают умножение тотемических обликов. Так, в одном случае говорок прежде итого прет о способе деяний, желая он описывается посредством конвенциального слога, в свою хвост налагающего ограничения; в приятелем случае говорок прет лишь о способе высказывания. Как бы то ни было, образчики совмещения особливо привлекли внимание, поскольку повторение одной и той же схемы на двух по-различных планах придало им здоровую прочность и они стали выглядеть более простыми. Обстоятельства вогнали к определению тотемизма первостатейным образом чрез параллель между пищевыми заказами и правилами экзогамии, а также к тому, что из этой сопряженности обычаев был сделан феномен исключительности. Однако водятся случаи, где связь таскает не добавочный (supplementaire), а добавочный (complementaire) норов — матримониальные и алиментарные обычаи будут между собой в диалектическом взаимоотношении. По-видимому, эта фигура относится той же самой группе. Но лишь на уровне группы, а не того или прочего произвольно взятого переустройства гуманитарные науки могут попасть со своим объектом. В предыдущей главе мы вогнали подтверждение ботаника о безмерной чистоте фруктов сортовых семян в хлебопашестве столь величаемых первобытных народов, а собственно у индейцев Гватемалы. И все же славно, что в этом регионе земледельческие обмены вливают поистине ужас: пересаженное в прочую почву семя может зазнобить за собой дух растения, какой улетучится из своего изначального места. Можно перекидываться тетеньками, однако следу.ет всецело воздерживаться от обмена семенами. Такая ситуация дробно встречается в Меланезии. Жители острова Добу, на юго-востоке от Новой Гвинеи, расчленены на матрилинейные потомства — сусу. Муж и половина, происходящие обя- зательно из неодинаковых сусу, приносят семена ямса, кои взращивают на неодинаковых полях, и отроду их не смешивают. Ничего не сверкает тому, кто не обладает семенами: дама, решенная их, не найдет себе хозяина, ей придется довольствоваться положением рыбачки, воровки или нищенки. С прочий сторонки, семя не от сусу не вылезет, столь словно землепашество вероятно лишь благодаря магии, унаследованной от материнского дяди: это ритуал, заставляющий ямс множиться. Эти меры предосторожности и щепетильность покоятся на веровании, что семена ямса — личности: "У них кушать ребятня, словно у дам..." Ночью они прогуливаются, их возвращения ожидают к уборке урожая. Отсюда правило, что не вытекает вырывать клубни ямса чересчур рано: они, вероятно, еще не вернулись. Отсюда и убеждение, что таланливый землепашец — это маг, умеющий побуждать ямс своих соседей перебраться от них и осесть на его поле. Человек, собирающий славный урожай, сообразовывается фартовым мазуриком (Fortune 2). Верования того же субъекта наличествовали вплоть до недавнего времени даже во Франции. В посредственные века к смерти приговорили "осквернявшую и наводившую обезображиваю на зерна колдунью, коя, путем произнесения псалма Super aspidem ambulabis, опустошала поля, чтоб исполнить свои закрома этой важнецкой пшеницей". И не столь давненько в Кубьяке в провинции Перигор магическое заклинание обеспечивало тому, кто его выговаривал, громадные резервы репы: "Чтобы у наших соседей репа была этакий, словно семя проса, а у наших родных— словно семя пшеницы, а у нас — словно башка быка Фовел!" (RocaL, р. 164—165). Совершалось то, что по-латыни называлось: excantare fruges*. Однако при минимальной экзогамии, что обусловлено степенью запрещения, европейские крестьянские общества блюли железную локальную эндогамию. Знаменательно, что на Добу живописно сформулированное эндо-земледелие могло выступать в качестве символической компенсации экзогамии линий и деревни, осуществляемой с омерзением, если не с содроганием: несмотря на эндогамию, в совместном гарантированную на данной территории, охватывающей от 4 до 20 соседних деревень, узы, даже в кратчайшей деревне, словно сообразовывается, припахивает человека во воля убийц и волшебников, и он всегдашне рассматривает свою хозяйку словно могущественную магиню, способную завести в заблуждение его и приятелей его малолетства и изничтожить его вкупе с отчими (Fortune 2). В эдакого рода случае эндо-земледелие укрепляет скрытую тенденцию к эндогамии, желая оно символически не выражает враждебности сравнительно нехотя соблюдаемых правил непостоянной экзогамии. Ситуация симметрична и обратна той, что превалирует в Австралии, где пищевые заказы и правила экзогамии обостряют корешок товарища. Это мы зрели — в более символической и толковее концептуализированной фигуре в пат-рилинейных обществах (где пищевые заказы мягкие и сформулированные предпочтительно в терминах фратрий, то кушать уже в метафизическом плане, подходящем для бинарного кодирования посредством оппозици- * Excantare fruges — волшебством перетащить плоды с сторонний земли на свою (лат.), т. е. забрать урожай. — Прим. ред. онных пар) и более буквально и конкретно в матрилинейных обществах (где заказы жестки и сформулированы в терминах кланов, по предлогу коих дробно можно усомниться, что они восходят к систематичным совокупностям, если учесть исторические и демографические факторы, следует быть сразившиеся решающую роль в их генезисе). Помимо случаев параллелизма, позитивного либо негативного, имеются и иные, где реципрокность социальных групп выражается лишь в одном плане. Способ формализации правил союза у омаха весьма выдается от аранда: вместо того чтоб, словно финальные, аккуратно определять класс супруга, все кланы, кои не запрещены явственным образом, разрешены. Однако в алиментарном плане у омаха ритуалы дьявольски тесны к интичиума*(27): сакральный маис препоручается под охрану установленных кланов, кои всякий год выдают его другим, чтоб воскресить их семена (Fletcher and La Flecshe). Тотемические кланы нанди Уганды не экзогамны; однако эта "не-функциональность" на уровне супружеских обменов оказывается компенсированной экстраординарным развитием клановых заказов — не всего-навсего в алиментарном плане, однако и в плане технической и экономической деятельности, костюма и препятствий к браку, происходящих от той или прочий детали собственной истории заповедуемого супруга (Hollis). Невозможно разработать систему этих различий; признаваемые разрывы между группами происходят скорее от предрасположенности к тому, чтоб сконцентрировать все статистические флуктуации. В прочий фигуре и в приятелем плане это мыслит и методом, осуществляемым столь именуемыми системами "кроу-омаха"" и нынешними западными обществами, чтоб гарантировать глобальное равновесие супружеских обменов**. Такое возникновение способов сочленения, более сложных, чем способы, проистекающие всего-навсего из правил экзогамии или алиментарных заказов или даже из них обоих, особливо поразительно у баганда (близких к нанди), поскольку, будто, они соединили все фигуры. Баганда были расчленены ориентировочно на сорок кланов — кика, у всякого был повальный тотем, мизиро, употребление какого было запрещено в силу правила пищевого рациона: лишаясь тотемической шамовки, клан предоставлял ее в вящем числе в распоряжение иных кланов. Это умеренный дубликат австралийского притязания, заключавшегося в том, что при обстоятельстве воздержания всякий клан будет обладать способностью ее умножения. Как и в Австралии, всякий клан определяется чрез свои связи с территорией, коя у баганда — это всегдашне одинешенек холм. Наконец, к основному тотему добавляется вторичный тотем, кабиро. Каждый клан баганда определяется, этаким образом, посредством двух тотемов, пищевых заказов, территориально узколобой области. Сюда добавляются таковские прерогативы, как: избираемость его членов на королевство и на иные почетные должности — предоставление жинок королю, изготовление или охрана королевских эмблем и утвари, ритуальные обязан- * См. гуще, с. 292. ** Справедливо или дудки, Рэдклиф-Браун (Radcliffe-Brown 3, р. 32—33) оценивает систему родства нанди словно систему омаха. ности, заключающиеся в снабжении иных кланов найденной пищей; технические специализации: кору разделывает всего-навсего клан гриба, все ковали происходят из клана бесхвостой ланки и т. д.; наконец, кой-какие заказы (женщины клана не могут рожать пацана королевской крови) и удержание за собой лева на ношение собственных имен. Из эдакого рода образцов более чем членораздельно, с каким образом общества мы владеем дело: непреложно, тотемические кланы баганда являют также функциональными кастами. Однако на первоначальный взор ничто не представляется более обратным, чем эти две институциональные фигуры. Мы сроднились ассоциировать тотемические группы с более "первобытными" цивилизациями, тогда словно касты выступают для нас фактом изрядно эволюционировавших обществ, дробно даже располагающих письменность. Наконец, крепкая традиция вяжет тотемические институты с самыми жесткими фигурами экзогамии. Если бы мы попросили какого-либо этнолога обусловить понятие касты, он почитай бесспорно адресовался бы прежде итого к правилу эндогамии. Поэтому доводится поражаться, что наиболее ранние исследователи австралийских обществ, показательно с 1830 по 1850 г., дробно использовали слово "каста" для описания супружеских классов, о функции коих они все же туманно догадывались (Thomas, р. 34—35). Не вытекает неглижировать этими интуициями, хранящими свежесть и живость еще непочатой реальности и видение, не изуродованное теоретическими спекуляциями. Даже при неглубоком взоре обнаруживается, что имеются установленные аналогии между австралийскими племенами и кастовыми обществами. Там всякая группа отправляет специализированную функцию, необходимую для коллектива в круглом и лишнюю к функциям, предназначаемым другим группам. Это особливо отчетливо проявляется у племен, кланы или фратрии коих связаны правилом реципрокности. У кайтиш и унматьера, полун/очных соседей аранда, индивид, собирающий урожай дикорастущих зерновых на территории тотемической группы, для коей эти зерна являют эпонимом, должен получить у вождя позволение, чтоб их кушать. Каждая тотемическая группа должна доставлять другим группам растение или звериное, "производство" какого мыслит ее специфической обязанностью. Таким же образом одиночный охотник из клана эму не может притрагиваться этого зоологического. Но если он охотится в братии, то владеет лево и даже должен убить это звериное и предложить его охотникам, относящимся к другим кланам. Напротив, одиночный охотник из клана воды владеет лево лакать, если ощущает жажду, однако в братии иных охотников требуется, чтоб воду ему дал член прочий фратрии, недурно зять (Spencer, Gillen, р. i59—160). Среди варамунгу всякая тотемическая группа ответственна за умножение установленного растительного или зоологического облика и за его приобретение иными группами. "Члены одной из фратрий схватывают на себя исполнение... церемоний Другой фратрии в мишенях преумножения своего собственного довольствия". Как у вальпари, столь и у варамунгу вторичные тотемические заказы (касающиеся материнского тотема) снимаются, если та или другая съестное добывается с подмогой человека из прочий фратрии. В более совместном облике и сравнительно любого тотема суть различение на: группы, кои его отроду не применяли (поскольку это их собственный тотем); группы, прилагающие его, если он добыт при посредстве прочий группы (так обстоит девало в взаимоотношении материнских тотемов); наконец, группы, беспрепятственно и при любых обстоятельствах прилагающие его. Тот же распорядок суть и для мест священной воды: тетеньки туда отроду не отправляются; неинициированные дядьки трогаются туда без лева лакать эту воду; кой-какие группы туда направляются и заливают воду при обстоятельстве, что она будет им преподнесена членами иных групп, кои сами заливают беспрепятственно (Spencer, Gillen, р. 164). Эта реципрокная подвластность проявляется уже в союзе, какой, словно показал Рэдклиф-Браун для Австралии (можно то же отнести ко многим клановым обществам, скажем этаким, словно ирокезы), был основан на реципрокных поставках растительной шамовки (женской) и звериной (мужской). В эких случаях супружеская дом выступает словно общество в миниатюре, заключающееся из двух каст. Следовательно, несхожесть между обществами, кои, подобно найденным австралийским племенам, предназначают отличительную магико-экономическую функцию тотемическим группировкам, и теми, словно, скажем, бороро Центральной Бразилии, у коих та же самая функция "высвобождения" пищевых провиантов — зоологических либо растительных — предоставлена специалистам, выполняющим ее по взаимоотношению ко всей группе (Colbacchini), не столь уж здоровенно, словно может показаться. Таким образом, мы готовы не полагаться радикальному норову оппозиции между эндогамными кастами и экзогамными тотемическими группами: дудки ли между этими крайними субъектами связей, естество коих проступила бы отчетливее, если бы мы могли показать наличность промежуточных фигур? В прочий своей работе (6)

Похожие записи:

Каста

Каста

библиотека культуры - Леви-Стросс К. Первобытное мышление. Тотем

Последнии записи

Популярные записи